Автор: Евгений МЫРЗИН

Фотоохота на балерин

Я хочу сразу оговориться, что негативная позиция, с которой читатель познакомится чуть ниже, относится не именно к фотографу Константину Шульге, а в целом к такому любопытному и малоизученному явлению, как фотография. В данном случае пример известного фотохудожника из Владивостока кажется и ярким, и характерным.

Шульга более 10 лет занимается художественной фотографией, его работы были опубликованы в журналах "Балет", "Огонек", других изданиях, а также недавно представлены на выставке в галерее современного искусства "Арка".

Константин много лет работает солидным ювелиром, а в качестве любимого увлечения занимается фотосъемкой. Профессионалом себя не считает. По преимуществу главный объект внимания фотографа - известный в России и за рубежом театр камерного танца Ольги Бавдилович, его супруги.

У каждого читателя богатый опыт разглядывания самых разных фотографий. Наверняка, глядя на фото, каждый чувствовал что-то неприятное, присущее всем снимкам. Для того, чтобы познакомиться с этим раздражающим эффектом фотоизображения, давайте обратимся к истории. То есть пофантазируем.

Представьте, как бы стала развиваться цивилизация, если бы фотография была придумана не 160, а 2000 или хотя бы 1000 лет назад. Конечно, версии могут быть какими угодно. Я предлагаю негативную: фотография вытеснила бы из культуры другие средства изображения. Образно говоря, убила бы танец. Если за сто с лишним лет уже несколько поколений привыкли к фотографии настолько, что стали воспринимать ее как равноправное с другими средство изображения, то за тысячелетия простота и легкость техники победили бы динамичную пластику танца.

Использовавшаяся поначалу как средство документации, фотография со временем приобрела значение художественного произведения. Сегодня количество фотографов во много раз превышает количество художников, не говоря о хореографах. На выставках современного искусства преобладает фотография. Однако при этом фотография не в силах избавиться от документальности (если говорить о большинстве снимков, где предметы узнаваемы), а зритель от неприятного ощущения остановленной жизни или смерти.

К слову, живопись, как и любой другой язык, отсылает зрителя к идеальному. Простой эксперимент - вспомните фотографию, которую все знают. Таких нет. Может быть фото Ленина или Наоми Кэмпбел? Но какое именно? Мы помним стихи, картины, музыку, а фотографии - нет. Даже карикатуры и плакаты, нарисованные человеческой рукой, сохраняют актуальность долгие годы - вспомните, например, красноармейца с вопросом: ты записался в добровольцы? Ни одно фото не способно так долго и стабильно сохранять послание автора.

Фото не обладает сравнимой с традиционными искусствами силой воздействия. Оно воздействует лишь отсылая к импульсивной частной информации, пережитой зрителем.

Современный человек насыщен всевозможной информацией. Поэтому так просто принимает фото. Даже если показать зрителю фото-абстракцию, какой-нибудь пейзаж Венеры, он не станет говорить, что перед ним чепуха, потому что сразу вспоминается потоки разных планов с признаком "абстракции" - абстракционизм живописи, цирк, космос, музыка, мешанина чувств и мыслей, смутно увиденная в воображении, и прочее. Однако на этом все заканчивается.

Представляя какое-то явление, фотография передает импульс реального, схожий с тем, который мы испытываем, глядя на заспиртованный экспонат кунст-камеры. При этом не важно, каким образом сделана фотография - сходу "мыльницей" или, как в случае Шульги, в течение нескольких часов специальной постановочной фотосъемки. Всякий раз дело решает одно мгновение. Снайпер нажимает на курок и выхватывает из жизни отдельный фрагмент. В определенном смысле фотографирование - форма охоты, а снимки потом развешивают на стенах как трофеи. Здесь можно сказать, что фотография - это "мужское" изобретение, в духе научно-технического прогресса, который выпирал еще из древних максим, типа "пришел, увидел, победил". Хотя нельзя всерьез говорить, что танец - прерогатива женщин. Они его хранят. А мужчины работают для того, чтобы женщины танцевали.

Танец - тот же семейный очаг человечества. Фотография - новая плоскость понимания старых вещей. Так как она недостаточно человечна и красноречива, то ею, быть может, даже опасно увлекаться прежде прямого и непосредственного понимания людей. Разрыв ощутим - к примеру, завтра откроют новое (например, какое-нибудь нейтронное сканирование, которое в изобразительном отношении будет крайне любопытным), конечно, это позволит еще один взгляд на жизнь, однако новое открытие еще дальше отодвинет человека от самого себя. Все меняется. И основа нестабильна.

Итак, перед нами тела прекрасных балерин, навечно замерших на глянцевой бумаге. Документ современного танца, который в свете уровня нынешней печатной индустрии воспринимается так же, как реклама. Творчество Шульги существует в рамках нескольких тем - пейзаж и танец. В отличие от известных фотопроизведений Шульга не использует в своих картинах каких-то привлекающих внимания парадоксов или просто ярких проявлений действительности. Автор признается, что ему все равно, что снимать - камни или тела женщин. Он - ювелир. Выделяя художественные особенности фотографий, мы - по аналогии с живописью - обращаем внимание на необычность композиции, скульптурность и вообще пластическую насыщенность изображения. Которое при желании можно читать по-современному (так же как мы подходим к танцу) - как сочетания неповторимых линий и световых пятен, вызывающих у зрителя новые эмоции и ассоциации.

Несмотря на все достоинства снимков Шульги, они обладают сильным эффектом "кунсткамеры" или танца, разбившегося о невидимую стену объектива. Самое ценное, на мой взгляд, что они могут дать зрителю - желание пойти и посмотреть танец вживую.